Лицо его уже снова успело измениться, и теперь выражало сердитую озабоченность. Кирочке никогда прежде не доводилось наблюдать у людей столь скорую смену эмоций, особенно у таких как Йоганн, на первый взгляд замкнутых, обособленных, способных к высокой степени сосредоточения.
— Простите, — сказал он вдруг смутившись, точно его застигли ковыряющимся в носу, — теперь это наши внутренние проблемы, я не смею задерживать вас, — Йоганн виновато взглянул на Кирочку, и волна, казалось бы, неуместной жалости захлестнула её; всё в этом человеке, неуклюжем, остроугольном, порывистом было несочетаемым, противоречивым, точно он был сложен из кое-как подобранных деталей от разных наборов конструктора.
«Интересно, у него есть друзья?» — подумалось вдруг ей — «Он хоть раз видел море? Или так всю жизнь и просидел, загорая в голубоватых отсветах дисплея?»
— Случившееся сегодня — богатейшая пища для исследований, — сказал Йоганн, — нашим астрофизикам предстоит огромная работа по изучению этой кометы.
— Но она же взорвалась! — не удержался Билл.
— Вот именно, и нам нужно знать, почему, — глядя на Билла как на маленького, пояснил Йоганн, — задача науки — проникать в суть вещей и явлений.
— Так уж ли это важно, какова причина взрыва, — робко вступила в беседу Кира, — ведь после того, как исчезла непосредственная угроза Земле, вопрос кометы потерял свою актуальность?
Йоганн устало махнул рукой.
— Вы не понимаете! Потому что не знаете математики, — на лицо его вернулась первоначальная затворническая неприветливость, — вероятность спонтанного взрыва объекта такой массы близка к нулю, собственно говоря, это и есть нуль, десять в минус сороковой степени, поэтому случившееся с данной кометой — феномен! И для ученого непростительно оставить его без внимания.
— Это я взорвал её, — сказал Эрн. В его интонации ощущалась неприкрытая насмешка, очень уж хотелось парню как-нибудь отомстить Иоганну за тот первый презрительный взгляд на платформе. Юный колдун уже почти пришёл в себя, разве только был немного бледнее обычного.
Старший оператор резко обернулся в его сторону, но ничего не сказал — что может учёный возразить на подобный бред?
— Посудите сами, — продолжал Эрн, — ведь это же наиболее простое объяснение. Вот летела ваша комета по небу, летела и летела, взрываться не собиралась, вероятность ноль, как вы утверждаете, и тут пришёл я, взглянул на неё и трах-тах-тах, разлетелась голубушка на мелкие кусочки!
— Это совпадение, — прошипел Йоганн, буравя Эрна ненавидящий взглядом.
— Он шутит, — мягко выступил Билл, аккуратно подхватывая возмущенного научного работника под локоть, — проводите нас.
Гостям предстояло повторить долгое путешествие по лабиринту коридоров. Чтобы не молчать и не возвращаться к обсуждению кометы, лейтенант Крайст задавал Иоганну разнообразные вопросы.
— А почему вы стали программистом?
— Вообще то я математик, но у меня не получилось с диссератацией, — лицевые мышцы Йоганна при этом так болезненно дрогнули, словно он ощутил внезапную колику, вероятно, когда-то несостоявшаяся защита нанесла сокрушительный удар его самолюбию.
— Что за тема, если не секрет?
Йоганн внезапно поднёс руки к лицу, словно хотел защититься, закрыться от чего-то, жест вышел растерянный, жалкий. Кирочка, идущая позади, слышала разговор, она ощутила горьковатый привкус сочувствия, на стене мелькнули длинные тени растопыренных нервно-стремительных пальцев программиста.
— Пппрогноз ккколлапса пппространства и исчезновения времени, — выговорил он, заикаясь, — я занимался математическим моделированием условий на границах чёрных дыр…
— И что же случилось?
— Мне не поверили… Я ппполучил… ппполучил… — Йоганн скорчился, как от боли, создавалось ощущение, что каждое слово даётся ему с трудом, — их моих уравнений вытекало, что существуют некие объекты, я не стал придумывать им название, ну, скажем так, квази кванты, которые могут, распадаясь в одной точке пространства, одновременно рождаться в другой, и это происходит мгновенно; они не двигаются, не бегут, не летят, не излучаются, а именно возникают и исчезают, потому способны мгновенно переноситься на немыслимые расстояния, квази квант за доли секунды может переместиться в другой конец Вселенной! И скорость света не предел!
— А что происходит с квази квантом в промежуток между распадом и рождением? — спросила Кирочка.
— Вот в этом вся и загвоздка, — Йоганн побледнел, — мои оппоненты спросили меня, есть ли доказательства, что родившийся квази квант действительно тот же самый квази квант, который распался? Я сказал, что квази квант способен переносить информацию, она может быть закодирована в его характеристиках, я не буду сейчас вдаваться в подробности как именно происходит кодирование, я ответил комиссии, что только по этим передаваемым «посланиям» можно отличить один квази квант от другого, и тогда они стали гудеть, возмущаться, и спросили меня вот именно то, что спросили сейчас вы; понятие одновременности, если речь идёт о сильно удалённых точках пространства, теряет смысл, совершенно справедливо заметили они, следовательно, согласно вашей теории, между рождением и распадом квази кванта переносимая им информация существует без всякого носителя, в чистом виде, разве это возможно? Я начал объяснять им, что квази кванты порождают пространственно-временные неоднородности, что одновременные распад и рождение можно приравнять к бесконечно быстрому движению внутри «канала постоянного времени», но они уже стали вставать с мест и уходить…
Он отдышался и продолжил металлическим тоном.
— Я ошибся. Мои расчёты содержали некорректные допущения, на которые мне указали, я не только не смог защититься, но и был с позором изгнан из университета, некоторые ученые возмутились, называли меня лжецом, фриком, унижали, утверждая, будто бы мои заблуждения вызваны членством в религиозной секте и я таким образом пытаюсь доказать существование горнего мира, Бога, Верховной Идеи Идей… Мой авторитет был подорван. Счастье, что три года назад мне удалось устроиться сюда младшим оператором…
— Вы пытались бороться? — робко спросила Кирочка, — Пробовали представить свои результаты где-нибудь в другом месте?
Йоганн резко обернулся к ней. Лицо его как будто вдруг затвердело, подобно быстро стынущей лаве, приняло недоброе упрямое выражение.
— Я ошибся. Мои результаты просто не могли быть правдой.
Холодом повеяло от острого льда этой рубленой фразы. Кирочка не стала ничего отвечать.
— И вы больше не занимались математикой?
— Нет. Я писал программное обеспечение для телескопов. Это получалось у меня гораздо лучше.
На платформе уже стоял готовый к отправлению вагон-капсула.
— До свидания, — Билл крепко пожал небольшую руку Йоганна, ощутив прохладу его тонких приученных к клавиатуре пальцев.
— До свидания, — сказала Кирочка.
Эрн молчал. Встретив откровенно-враждебный взгляд Иоганна, он ответил ему мрачной саркастической полуулыбкой.
Двери вагона бесшумно сомкнулись, отделив гостей от фигуры, стоявшей на платформе. Ветер теребил на Иоганне пиджак; в небе над телескопами тянулись грязноватые зимние облака, точно техническая вата.
— И чего он все время так на меня смотрел? — Эрн неприязненно дернул плечиком.
— Боялся поверить. Люди сильно не любят ломать привычную картину мира, — задумчиво проговорил Крайст, — и в этом их несчастье…
— Боялся поверить… в меня? — уточнил Эрн.
— В тебя тоже, но больше в себя самого. Связь взрыва с тобой могла бы быть обоснована теоретически, скажем, существованием этих его квази квантов. Он уже похоронил свои идеи, привык к мысли, что просто ошибся, авторитеты раздавили его, а ты разбередил его раны… Дал ему надежду. Надежда ведь такая вещь, что порой её наличие куда больнее, чем отсутствие…
Двери капсулы бесшумно раскрылись; их встретил тот же унылый зимний день, но уже на другой платформе.
Крайст вышел первым, закурил, прислонившись к перилам, загляделся на огромный розоватый пузырь заката, раздувающийся над голыми деревьями. Эрн поднял глаза на Киру:
— Ну вот, теперь ты должна поцеловать меня, — сказал он очень тихо, чтобы не услышал никто, кроме неё, — уговор дороже денег.
По пустынной платформе туда-сюда передвигался чеканными шагами робот-контролер, и Кирочке пришлось даже немного посторониться, когда он проходил мимо. Крайст, погруженный в свои мысли, стоял спиной.
— Ладно, — она шагнула навстречу Эрну и попыталась привлечь его к себе.
Он смущенно отстранился, оглядываясь на Крайста.
— Нет уж. Так не пойдёт. Мы должны быть совершенно одни. Иначе это не первый поцелуй, а какое-то издевательство получается…. — он осторожно взял Кирочку за предплечья чуть выше кистей и что-то прошептал.
